Из боя он вышел героем

Герой Российской Федерации – высшее звание, присваиваемое с вручением медали «Золотая Звезда» за особые заслуги перед государством и народом.  Обладателей такой награды в стране немного, на 140-миллионное население – всего чуть более 1100 человек. При этом 484 человека получили звание Героя посмертно. В силу особых обстоятельств (в Одинцовском округе проживает немало защитников Отечества — ракетчики, пограничники, танкисты, летчики, десантники), у нас Героев-земляков несколько. Сегодняшний рассказ – о жителе города Голицыно Руслане Владимировиче Кокшине, уроженце Тулы, полковнике, пограничнике, Герое Российской Федерации. Свою награду он получил за действия по ликвидации рвавшихся в Чечню из Панкисского ущелья боевиков полевого командира Хамзата Гелаева. 

Беседовал Александр ЛЫЧАГИН

– Руслан, вы артиллерист по военному образованию, и есть все основания полагать, что в школе с математикой у вас все было в полном порядке. В Великую Отечественную учителя математики прямиком призывались в артиллерию – самый «математический» род войск… 
– Да, насчет математики соглашусь. Учился в обычной средней школе, в девятом классе произошло разделение на потоки – физико-математический, гуманитарный и юридический. Я попал в физико-математический класс. Физика нравилась, а впоследствии и математикой увлекся. Помимо школы учился еще и на курсах от организации «Тулаавтотранс». Тем, кто окончил эти курсы с отличием, предоставлялась возможность поступить на факультет автомобилей и автохозяйства без экзаменов. Думал даже воспользоваться этим, но родители предложили альтернативу – стать военным, хотя военных у нас в роду не было. В Тульское высшее военное инженерно-артиллерийское училище решили поступать и несколько моих одноклассников, близких друзей. Получил диплом  специалиста по работе с наземными радиолокационными станциями и разведке. При выпуске предложили пойти в федеральную пограничную службу. Согласился и по моему пожеланию меня распределили в Северо-Кавказское региональное управление в Ставрополь. 

– Почему возникло желание попасть в непростой регион? Романтика? На подвиги потянуло?
– Нет, про подвиги мыслей не было. Но уже на слуху были события вокруг Аргунского погранотряда, уничтожившего банду арабских наемников, пытавшихся нарушить нашу государственную границу. Было желание себя испытать, немаловажную роль сыграло и то, что из 25 артиллеристов, ставших пограничниками из нашего выпуска, 10 поехали на Кавказ, и все они были моими лучшими друзьями. Так сложилось, что многие повороты в моей биографии объясняются именно дружбой. Ну а кроме того, я  уроженец центральной России, хотелось на юге послужить. В Ставрополе посмотрели личное дело: «О, артиллерист! Отлично, будешь командиром огневого взвода реактивной артиллерийской батареи в Чечне». Принял второй взвод, всего месяц покомандовал «большой» артиллерией и был отобран кандидатом на замещение должности командира минометного взвода десантно-штурмовой маневренной группы. Это подразделение с особыми задачами, элитное и по-настоящему боевое, своеобразный спецназ, так что предложение я принял с гордостью. Миномет в среде артиллеристов считается оружием начального уровня, первого этапа становления  специалиста, но в силу специфики задач, стоящих перед пограничной службой, минометные подразделения, особенно в условиях высокогорья – это ключевая огневая поддержка. Многие задачи просто невыполнимы с применением ствольной или реактивной артиллерии, а миномет позволяет их успешно решать, поэтому 82-мм «Поднос» стал штатным для подразделений огневой поддержки пограничных войск.   На протяжении двух лет взвод под моим командованием занимал лидирующие позиции среди артиллерийских подразделений, признавался лучшим по мастерству в отряде. Два призыва бойцов у меня стопроцентно увольнялись с государственными наградами – то есть каждый возвращался домой, отмеченный страной за свои заслуги. А два сержанта уволились даже с двумя боевыми наградами.

– События июля 2002 года в Википедии в статье о вас изложены объективно?
– Есть некоторые неточности. И написано, так сказать, «художественным» языком, чтобы суть была понятна не только кадровым военным. 

А происходило тогда следующее: 25 июля на участке 3-й комендатуры нашего отряда был отвлекающий маневр, произошло несколько обстрелов. Скорее, сымитированных, без цели кого-то убить. Нападавшие надеялись отвлечь максимально возможное количество пограничных подразделений. И, действительно, резервы были направлены на участок 3-й комендатуры, это в районе граничного стыка с Дагестаном, для поисковых действий. Но не все. В управлении пограничного отряда осталась резервная боевая группа – моя, укомплектованная военнослужащими, только что прибывшими из учебных центров, и часть мотоманевренной группы, тоже с молодыми ребятами в составе. 27 июля на участке 2-й комендатуры 9-й пограничной заставы «Грозхой» пограничный наряд во главе со старшим лейтенантом Алексеем Шадриным возвращался с места несения службы. Военнослужащие тылового дозора, проходя скалистый участок, заметили на реке несколько человек, в черной форме и с оружием. Сообщение поступило старшему пограничного наряда, тот передал его на заставу, и начались спешные мероприятия по блокированию нарушителей госграницы. По тревоге были подняты резервы – то есть мы. Сели в два вертолета, вместе с нами был начальник штаба Сергей Васильевич Вахренев, кстати, сейчас он тоже житель города Голицыно. При попытке десантирования в районе обнаружения нарушителей мы подверглись обстрелу из переносного зенитно-ракетного комплекса. Вертолетчики вовремя отстрелили тепловые ловушки, ракета сработала значительно ниже борта, но высадка была отменена.  Стало ясно, что ситуация серьезная, вполне вероятно, что мы имеем дело не с мелкой группой в составе трех-пяти изначально замеченных боевиков, а с большим отрядом. Не стали рисковать, ушли на пограничную заставу и оттуда двинулись пешком. 

Взяли минометный расчет, пришли на место, осмотрелись и  по команде начальника штаба нанесли удар по лесу на берегу реки, где, как было вычислено разведкой, обосновался противник. Вместе с группой майора Попова (кстати, выпускника Голицынского пограничного института) начали спускаться к реке. Сергей Николаевич со своей заставой шел сверху по течению реки, я вел свою группу в лоб по склону.  Наткнулись на боевое охранение, но благодаря тому, что внезапность была на нашей стороне, уничтожили его и двинулись дальше. Основная группа боевиков бросила вещи, взяв лишь оружие, и начала уходить вглубь территории Российской Федерации – вниз по течению реки.  Мы доложили о захвате базы и бегстве боевиков, попросили обозначить наши дальнейшие задачи. Группе Попова, захватившей двух пленных,  было приказано допросить их, уточнив состав и вооружение банды, а также собрать брошенное боевиками имущество – боеприпасы, вещи. Мне была поставлена задача выдвинуться по следам уходящей банды и выдавливать их вниз по течению реки на другие наши заслоны, в том числе под удары артиллерии или авиации. Через два часа после начала преследования мы попали в засаду. Подвела техника. Средства радиосвязи в те годы были хуже, чем у боевиков, которые сканировали наши частоты, слышали переговоры и поняли, что за ними идет группа. Они решили немного оторваться, подготовиться и встретить нас в засадном бою. Мы уже знали примерное их количество – на базе было обнаружено около 60 вещмешков. Нас было 15. Вступили в бой, я передал координаты. Моей группе было приказано выйти из боя. Чтобы обеспечить наш выход, к нам направили переброшенные с других направлений группы. Сергей Николаевич Попов, услышав, что мы ведем бой с превосходящими силами, принял решение выдвинуться к нам на помощь, так как его группа оказалась ближе всех. Вступил в бой, и, к сожалению, погиб. Погиб и начальник мотоманевренной группы Эдуард Ладыгин. Развитие событий заставило вывести из леса все боевые группы и по моим координатам нанести артиллерийский удар или дать работу фронтовой авиации. У всех групп получилось выйти, а у нас из-за особенностей местности, крутого склона остался лишь один путь отхода – тропа, по которой мы пришли. В ходе боя тыловой дозор моей группы был отрезан. В нем были самые молодые ребята во главе с опытным военнослужащим контрактной службы сержантом Ильиным. И чтобы ребят не потерять, я дал им команду на отход к своим, они благополучно вернулись. А мы, десять человек, остались на прикрытии тропы до утра. Предполагалось, что после нанесения артиллерийского удара остатки банды будут пытаться уйти обратно в Грузию по тому же маршруту, по которому пришли, так как другой возможности скрыться у них уже не было. Так и случилось – в три часа ночи они вышли на мою группу. Их заметили двое наших пулеметчиков, первыми вступили в бой, однако боевики сумели зайти к ним в тыл, и парни погибли.  Но мы перегруппировались, заняли оборону, и других потерь уже не было. До восьми утра шел короткий огневой контакт, дистанция сокращалась до того, что двое боевиков были расстреляны в упор. Под утро были на исходе боеприпасы, даже те, что мы забрали у убитых боевиков. У меня лично патронов оставалось половина автоматного магазина. Было принято решение запросить поддержку артиллерии. До этого момента артиллерия молчала – контакт был слишком тесным. Позиция была такова, что в определенные моменты боя нас забрасывали ручными гранатами.   

– Но вызов огня «на себя» – не всегда ведь безысходность? Тот, кто идет на это, имеет преимущество, зная  о готовящемся ударе, и тут уж – «спасай, земля», как всегда пехоту спасала. Да и у артиллеристов в ящиках много чего лежит под разные условия боя… 
– Естественно, не стояло такой задачи – взять и всем погибнуть, что-то красиво крикнув в эфир. Надо было не допустить прорыва банды, уничтожить ее по возможности без наших потерь. Первоначально предполагалась прикрыть нас дымовой завесой, но в лесном массиве это оказалось неактуальным, и в ход пошли осколочные мины. Благодаря мастерской работе как раз моего штатного огневого взвода, который к тому времени уже был переброшен на участок боя, и работе старшего офицера группы артиллерии штаба Николая Владимировича Алексеева, их профессионализму, удалось расширить кольцо окружения. Мы немного передохнули, перегруппировались. А к 15 часам второго дня боя, 28 июля, на выручку к нам подошла боевая разведгруппа нашей ДШМГ во главе с замом начальника по воспитательной работе майором Мамыровым. В тыл боевикам ударила одна из разведгрупп спецназа ГРУ под командованием Анатолия Коробенкова, который в результате этих боев тоже стал Героем России. Принесли боеприпасы, мы смогли оказать помощь раненым, их у нас было четверо, все с осколочными ранениями.  И с 15 до 22 часов основные силы боевиков уничтожили. Остатки добивали уже другие боевые группы на перевалах, куда кое-кто все же сумел дойти.

На месте событий работала большая следственная группа, в которую вошли представители многих ведомств – обычная прокуратура, военная, специалисты МВД и ФСБ. Документально было подтверждено уничтожение 44 боевиков, установлены их личности. Несколько тел своих погибших боевики сбросили в реку, мы выловили лишь одно. Двоих взяли в плен в результате первого боя, еще шестерых выдала грузинская сторона. Мы захватили видеокамеру, на которой было отображено все, чем занимались боевики, – их быт, занятия, огневые, тактические, инженерные тренировки. Готовились, как настоящее войсковое подразделение, с занятиями, конспектами. Кстати, конспекты нашли тоже, и они пригодились в подготовке наших солдат и офицеров – в них было очень много моментов, заслуживающих серьезного внимания. 

– Как дальше сложилась судьба?
– Последовал перевод на более спокойное поприще, хотя уже были готовы документы о переводе на командную должность в моем погранотряде.  Но Чечня тогда была регионом ротационным, служба там длилась определенный срок. Семь лет я прослужил в Новороссийске, женился, там родился первый ребенок. Заочно окончил пограничную академию, был переведен в аппарат пограничного управления в Краснодар, оттуда уехал на два года в Астрахань. В 2012 году перевелся в Сочи, где участвовал в обеспечении безопасности Зимних Олимпийских и Паралимпийских игр. В 2016 году поступил в магистратуру пограничной академии, закончил с отличием и распределен в Голицынский пограничный институт.

– Семья тоже в Голицыно? Как вам наши края?
– Мы все вместе – супруга, два сына и дочь. Старший учится в кадетской пограничной школе, младшие ходят в обычные школу и детский сад, где им очень нравится. Секции, кружки – ходят с удовольствием. Конечно, город небольшой, но по возможности выбираемся в Москву, стараемся бывать в музеях, на выставках.