Язык фарси до полиции доведёт
Фарида Досова по первой своей специальности – переводчик, причем с довольно редкого языка – иранского. Он же – персидский, фарси, язык, на котором ныне разговаривают порядка 80 миллионов человек. Высшее лингвистическое образование Фарида получила в Астраханском государственном университете. На факультете иностранных языков изучался параллельно и значительно более распространенный английский, на котором лейтенант полиции Досова тоже говорит свободно. По программе обмена студентами за время обучения по межуниверситетским соглашениям дважды побывала в Иране.
Беседовал Александр ЛЫЧАГИН
Открыть дверь в новую жизнь
Но с детства мечтала работать в полиции. Нет, в семье не было сотрудников МВД, но почему-то все время в библиотеке брала книги, а в кино и по телевизору с увлечением смотрела кинофильмы, преподносившие профессию как героическую. И если верить авторам и сценаристам, женщины не уступали в этом сильному полу.
Однако, окончив школу, Фарида выбрала специальность переводчика. Но детская мечта как-то уж очень упорно не хотела сдаваться и проявилась неожиданным образом. После первого курса Фарида подала документы еще и на юридический факультет своего же университета. Два образования одновременно получать было, конечно, сложно, но девушка справилась.
После университета ее пригласили работать и учиться в магистратуре в Иране. Профессии переводчика отдала четыре года, но потом…
– Вернувшись из Ирана, я поняла, что хочу работать на родине, в России, – рассказывает Фарида. – Я живу в Больших Вяземах и пришла в ближайший отдел кадров Управления внутренних дел. Его знают полицейские всего Одинцовского округа – он на третьем этаже в здании первого отдела полиции на Можайском шоссе.
Так Фарида шагнула в новую для себя жизнь – просто открыв дверь.
За дверью отдела кадров, рассмотрев дипломы Фариды, предались размышлениям – какое же место предложить? Профессия переводчика в какой-то степени и педагогическая, по крайней мере, дает право преподавания. Может быть, подойдет место инспектора по делам несовершеннолетних? Но не было педагогического опыта. И Фариде посоветовали вакансию инспектора в группе административного надзора.
Состоялся весь полагающийся по правилам оформления на работу в полицию регламент – медкомиссия, собеседование психологов, проверка на полиграфе. И, наконец, пятимесячный «курс молодого полицейского» в Центре профессиональной подготовки МВД в городе Видное, оставивший неизгладимые впечатления.
– Там было очень интересно, время просто незабываемое. Да, это настоящий курс молодого бойца, это казарменная жизнь, но мы там очень многому научились – стрелять не только из табельного пистолета, но и из снайперской винтовки, из автомата Калашникова. Была, конечно, и теория – юридические дисциплины. Нас учили, как правильно оформлять полицейские протоколы, как оказывать первую помощь пострадавшим, мы сдавали нормативы по бегу, изучали приемы рукопашного боя. Это было потрясающе, у меня появилось много друзей. Мы до сих пор общаемся, переписываемся в соцсетях.
– Как отреагировали родители на крутой поворот в твоей судьбе?
– Поддержали, попыток отговорить не было. Они знали, что если я какое-то решение принимаю, оно обдумано. И я о таком повороте не жалею.
Прежде всего — служебный долг
– Насколько сложно тебе в этой работе? Все-таки контингент специфический, с ним непросто даже мужчинам.
– Я работаю полтора года. Да, конечно, понимание, как общаться с людьми подобной судьбы дается не сразу, но все-таки приходит. Они, конечно, разные, но у каждого криминальное прошлое. Кто-то, побывав в тюрьме, больше туда не хочет, а это, собственно, и есть наша основная цель – чтобы не совершались повторные правонарушения. Есть и рецидивисты, которые, похоже, на свободе себя чувствуют неуютно. У каждого своя судьба, свой характер, свои ограничения, устанавливаемые судами. А суды это делают, если человек в колонии признавался злостным нарушителем. Устанавливается надзор в отношении лиц, у которых судимости не погашены за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, у тех, кто совершал преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Сроки надзора разные, зависят от статьи, по которой проходил осужденный.
– Принято считать, что тем, кто был вырван из социума, трудно заново определяться на свободе, заново укореняться, искать работу. Ваша служба помогает в этом?
– Если нас просят помочь, помогали не раз. Но просят не все, кому-то помогают родные, знакомые. А те, кто следует неформальным воровским статусам, работы и не ищут.
– Во время карантина сложнее работать, ощущается увеличение нагрузки?
– Да, это есть. Выходим в патрули, наблюдаем, чтобы люди соблюдали режим самоизоляции, безопасную дистанцию. И постоянных обязанностей, конечно, никто с нас не снимал, их тоже приходится выполнять в соответствии с введенными правилами – маска, перчатки, соблюдение санитарных правил обязательны.
– Не ощущаешь ли психологического дискомфорта от того, что полицейский – человек, обязанный выполнять приказы? В какой-то мере он себе не принадлежит, его рабочий день очень часто ненормирован, мобилизация может потребоваться и в выходной день, и ночью…
– И я, и все мои коллеги знали, куда идут работать, с какими трудностями придется столкнуться, поэтому к ним готовы, и воспринимается такой график нормально. Иногда с сожалением приходится распрощаться с какими-то планами на досуг и личное время, но что поделаешь? Не только полиции с таким режимом работы приходится сталкиваться, здесь и врачи, и спасатели, пожарные. Ну а что делать, если людям нужна помощь, случилось какое-то стихийное бедствие или, вот, эпидемия? Это долг.
От Фирдоуси и Хайяма – к Пушкину
– Как вообще получилось, что ты выбрала для изучения персидский язык? Может быть, есть какие-то корни в семье?
– Нет, все проще. Я родом из Астрахани, где активно развивается экономическое сотрудничество прикаспийских народов, в том числе и с Ираном. Идет активный культурный обмен, налажены связи во многих сферах, в том числе и в образовании, поэтому переводчики очень нужны. Персидский язык, несмотря на смену профессии, все равно остался со мной как увлечение. Я читаю книги, стихи – персидская литература – это одна из жемчужин мировой литературы. Конечно, иранца в Подмосковье нечасто встретишь на улице, но, когда слышу речь таджиков, понимаю, о чем они говорят – языки близкие, Таджикистан и Иран имеют общую историю.
– Как реагировали иранцы на то, что россиянка изучает их язык и хорошо на нем говорит?
– Вначале с некоторым удивлением. Когда первый раз в 2012 году я туда приехала, для них были в диковинку иностранцы, говорящие на персидском. Потом привыкли и во второй приезд в 2014 году относились уже как к давней знакомой. Народ замечательный, радушный, но, конечно, со своим укладом, который надо понять и соблюдать. У них там, что интересно, помимо обычной полиции, есть полиция нравов, следящая в основном за приличиями в одежде. Как-то шли с девчонками по улице, на одной были красные брюки. Нас остановили, поняли, что иностранки, объяснили, что такая яркость одежды в месяц поста и траура не одобряется, надо выбирать сдержанные тона. Но ограничились разъяснением, никаких других последствий не было. Наблюдают за моралью – например, нельзя ходить рядом, взявшись за руки, юноше и девушке, если они не муж и жена. Первое время мне пришлось привыкать к обязательному платку на голове, но, когда в Россию вернулась, без платка было такое ощущение, что чего-то не хватает. Рубашка должна быть ниже колен, джинсы или брюки для женщин обязательны. Платья и юбки – нельзя. Но паранджа вовсе не обязательна. Это прерогатива религиозных женщин. На улицах там порядок, невозможно увидеть пьяных в связи с особенностями религии, и вообще как-то спокойно и комфортно. Страна с большим и недооцененным туристическим потенциалом, это одна из колыбелей человеческой цивилизации, множество древнейших памятников истории. Инфраструктура туризма развивается, и, честно говоря, посетить эту страну я бы рекомендовала. Иранский стал для меня практически родным, говорю на нем совершенно свободно.
– Ты побывала во многих местах, сама астраханка, жила в Иране. Как тебе Одинцовский округ?
– С первого взгляда очень понравился. Всем южанам нравится подмосковное изобилие зелени, лесов, парков. Вы, может, привыкли уже к этому, если здесь родились, а меня одинцовские пейзажи очаровали. Город красивый, современный, а Большие Вяземы –место с глубокой историей, Борис Годунов, Наполеон и Кутузов, Пушкин, есть о чем почитать, есть о чем рассказать друзьям, спрашивающим, где я сейчас живу.