Победы начались с Гангута

Текст: Александр Лычагин

День Военно-морского флота в России праздник, так сказать, «переходящий», поскольку отмечается в последнее воскресенье июля. Хотя исторически привязан к вполне конкретной дате – первой военно-морской победе русских у мыса Гангут в Балтийском море. В ходе Северной войны галерный флот под командованием генерал-адмирала Федора Апраксина столкнулся со шведскими парусными линкорами – по сути, плавучими батареями с огромной по тем временам огневой мощью. И «москитный» гребной флот победил, причем в значительной мере благодаря шаутбенахту Петру Михайлову, вчистую переигравшему опытных флотоводцев противника в стратегии и тактике. Да вдобавок еще и лично бросившемуся на штурм во главе абордажной команды, после которого 10 шведских кораблей, включая флагман, стали русскими трофеями.  Кем был этот Михайлов, догадайтесь сами. А произошла эта знаменательная битва в 1714 году, нынче, стало быть, юбилей – 310 лет.

В этот день принято поздравлять всех моряков и людей, в той или иной степени к морю причастных. Правда, найти таких в наших краях не так просто – моря далеко. Много у нас пограничников, танкистов, летчиков, ракетчиков. А вот флотские люди – редкость. Но «НЕДЕЛЯ» нашла настоящего моряка-земляка. Знакомьтесь, Олег Передерий, старшина Краснознаменного тяжелого авианесущего крейсера «Киев», головного корабля проекта 1143. Порт приписки – Североморск.

Олег Передерий

– Я уроженец Одинцово, родители трудились в совхозе «Матвеевский». Мама – повар, отец работал в стройцехе. ДК «Солнечный» он строил. Окончил первую школу, после учебы работал на мебельном комбинате. В военкомате изначально предполагалось, что пойду служить в погранвойска. А потом прямо в последний момент все переиграли, и отправился я на флот.

– Расстроился? Ведь служили тогда три года, на год больше, чем в других родах войск.

– Нет, обрадовался! Счел за честь. С одной стороны, год, конечно, жалко, но с другой – ведь буду носить тельняшку! Отец тогда уже плохо себя чувствовал, у него была инвалидность, то есть имелась законная возможность просить отсрочку, но мне даже в голову это не приходило. Да и одноклассники призывались в армию, многие попали в Афганистан. Учебку прошел с отличием и был направлен на ТАВКР «Киев». Это огромный корабль, вооруженный вертолетами, самолетами вертикального взлета и посадки. Я не пожалел, что попал служить во флот, жизненный опыт, впечатления, эмоции от службы – просто колоссальные.

Моя специальность — оператор КДС, кислородно-добывающей станции. А дополнительно – аварийная служба. Задымление, тушение возгораний, устранение поломок, закрытие пробоин — наше все. Нужно очень хорошо знать и понимать устройство всего корабля, быть готовым ко всему.

Учебка была в Белоруссии, когда заканчивал, 7 октября там была температура плюс 15. Пока доехали до Североморска — минус 15. Когда я первый раз увидел корабль — ахнул. Он стоял на ремонте. Док огромный, и в нем — невероятных размеров крейсер. 270 метров в длину — три футбольных поля, высота от киля до клотика 60 метров. Ну хорошо, 10 метров под ватерлинией, но над ней — 25-этажный дом! И вот мы по многоярусному трапу поднимаемся на корабль — идем, идем, идем… И еще не пришли, просто какая-то лестница в небо. И вот представьте себе, каково это, ощущать силу стихии, когда такой огромный, казалось бы, корабль, в сильный шторм накрывает волнами до капитанского мостика. Какие бы гигантские корабли ни строил человек — они все равно песчинки перед лицом океана.

Баренцево море — сложный для судовождения район, много айсбергов, часто и сильно штормит. Качка баллов в 10 включает морскую болезнь у всех, если кто-то вам говорит, будто ее не чувствует — скорее всего, в море не ходил и в шторм не попадал. Редчайший случай, чтобы человек реально был невосприимчив. Мутит всех, и молодых матросов, и бывалых офицеров. Правда, когда шторм стихает до 3-4 баллов, становится легче.

Зато какие красоты! Особенно на нашем севере. Горы, море, айсберги, киты, соседние корабли рядом идут, летом — полярный день, зимой — полярная ночь, всполохи северного сияния. Я счастлив, что все это повидал благодаря тому, что служил во флоте.

Вообще главное предназначение таких кораблей, как «Киев», а это головной крейсер проекта, на нем все системы отрабатывались – борьба с атомными подводными лодками. Выслеживали их при помощи вертолетов, опускавших в воду акустические станции. При обнаружении врага предполагалась атака торпедами, очень мощными. При необходимости «Киев» мог дать и залп ракетами по эскадре или авианосному соединению противника, причем ракеты имелись и с ядерными боеголовками. Американский авианосец не вооружен, его охраняет множество кораблей сопровождения, а наш умел защитить себя сам, на борту для этого все было — пушки, зенитная артиллерия, ракеты противокорабельные и ПВО, торпеды. Но, тем не менее и с нами шли крейсеры и эсминцы, а где-то внизу — еще и подводная лодка.

Но основное вооружение ТАВКР — самолеты, вертолеты. Самолеты, правда, были не слишком удачные для боевых действий — Як-36, Як-38. Но они были уникальные, умели взлетать вертикально. Такие сумели сделать только две страны — Великобритания и СССР. Английские «Харриеры» США закупали для поддержки морской пехоты. Такой можно увидеть в фильме «Правдивая ложь» с Арнольдом Шварцнеггером. Общим недостатком подобных самолетов было то, что в режиме вертикального взлета они тратили очень много топлива. Взлетел — и половины бака нет. Оставшегося хватает на то, чтобы выполнить боевую задачу на расстоянии километров 50 от корабля, это немного, даже вертолет эффективнее. Но летчики эти самолеты любили за невероятные их возможности. А еще этот самолет умел спасать пилота сам — в случае опасности отстреливал катапультируемое кресло, не дожидаясь решения летчика.

Мой боевой пост во время полетов — на юте, у кислородной станции. Азот, кислород — без всего этого самолет взлететь не мог. 

В походах интерес наших «иностранных коллег» был огромный. Стоило выйти в Баренцево море в международные воды — тут же возникали несколько чужих корветов, шли близко, фотографировали, неприличные жесты показывали, особо ретивые даже задницы оголяли. Ответить подобным мы не могли — мы советские моряки, воплощение достоинства и чести. А вы своими империалистическими задницами светите сколько угодно, ума нет — считай, калека. Пролетали вертолеты над головой, сбрасывали нам на палубу журналы с голыми женщинами — но экипаж не реагировал, а всю эту полиграфию собирали особисты. Однажды во время полетов чуть не дошло до морского боя. Нашим «Якам» пора на посадку, топливо почти выработано, а «сопровождающие» включили радиопомехи, без связи садиться на палубу опасно. Капитан на частотах супостатов рявкнул: «Не уберете помехи — открываю огонь на поражение!» И «Киев» зашевелил пушками, открыл люки ракетных установок. Шутники тут же перепугались и пошли на попятную, помехи выключили, передали извинения и на всякий случай отошли подальше.

— Служил в какие годы?

— С 1987 по 1989.

— В это время много о дедовщине упоминалось. Было такое явление?

— Флот ему подвержен куда в меньшей степени — просто некогда. В день, кроме вахт, а это 6 часов через 6 часов сна — четыре приборки! А в субботу еще одна, генеральная. Всем хочется просто отдохнуть. Проявлялось в том, что новичков больше загружают работой, но казарменное хулиганство — это все-таки не про флот. Конечно, всякие там обряды посвящения — ну, да, но это, скорее, забавно. Ну и мы-то уже не совсем зелеными на корабль пришли, 6 месяцев службы в учебке уже были позади.

— Почему так много уборок?

— Я тоже первое время недоумевал. Потом все разъяснилось. Традиция идет с давних времен, когда люди очень боялись эпидемий. Помещения тесные, все рядом, и если кто-то один заболел — сляжет вся команда. А кто будет ставить паруса? Высок риск всеобщей погибели. Поэтому за санитарией следили очень строго. И традиция сохраняется по той же самой причине. Лечить в море проблематично, поэтому во флот берут только здоровых людей. На берегу можешь поболеть, в море — обязан быть здоровым. Хотя корабельные врачи у нас были, и даже операции делали типа аппендицита. Что серьезное — эвакуация на берег.

— Как с питанием во флоте?

— Когда стояли на банке — как-то не очень было. Тут надо пояснить, банка — это стационарный якорь в море, мы к нему швартовались, потому что пирса, у которого мог бы стать такой корабль, как наш, в Североморске просто не было. Мы постоянно стояли в море, снабжение принимали с кораблей. А вот когда выходили в поход — питание резко улучшалось. Но если качка, даже хороший обед ты есть не можешь. Так, чайку попьешь. Море неспокойное, и на банке долго не стояли — уходили на штормование, подальше от берега, чтобы ветром не снесло на скалы. Была история, когда нас офицеры предупредили о необходимости быть готовыми покинуть корабль. Выключились оба дизельных генератора, мы шли только на них, главные турбины в проливе не включали. Корабль без хода, ночь, света нет, шторм, ветром несет на скалы, счет уже на кабельтовы. Аварийная группа нашла поломку — разорвало шланг, по которому подавалась солярка. Исправили, дизеля завелись — отлегло, спаслись.

Что такое матрос? По сути, живая часть корабля. Стоишь на боевом посту, и делаешь то, что должен. Делаешь любой ценой, потому что если ты что-то не выполнишь — последствия могут быть фатальными, для всех. Халтурить нельзя, потому что это может очень дорого обойтись. Вот БЧ-5, мотористы, без них корабль потеряет ход, вот моя кислородная станция — это ведь не обычные баллоны, это огромные «тонники», случись что — пожар будет колоссальный. И так по всем службам. Механизмы гигантские, огромные турбины — как на электростанциях, коленвал, идущий на винты — десятки метров длиной.

Перемещение по кораблю при тревогах — только бегом, отсюда «комингсовая болезнь». Комингсы — это такие высокие пороги, чтобы вода не лилась в помещения. Если об них удариться, это очень больно, голень неприятное место, и заживает долго. В люках бережешь руки и пальцы — тяжелые, закрываются гидравликой, не дай бог зазеваться. Во время качки спуск по трапу — это аттракцион. Мы же на руках вниз слетаем, и если  корабль в это время срывается с волны — зависаешь в воздухе, как космонавт на орбите. А потом палуба резко идет тебе навстречу. Все перебежки — только со страховкой, в жилетах, поясах, цепляем фалы за лееры. Оказаться смытым волной с палубы — так себе приключение, особенно когда за бортом температура воды плюс три, поэтому в сильный шторм на палубе никого нет, нельзя выходить.

— Моряки известны как завзятые хохмачи. В чем причина? Ведь даже писатели из вашей среды: Александр Покровский, автор «72 метров», Евгений Гришковец – в основном придерживаются юмористического жанра.

— А без юмора такую трудную службу нести невозможно. Шутки, розыгрыши — это постоянно. Байки травят такие, что даже толком не понять, придуманы они или реальны. Иногда какая-то невероятная история оказывается абсолютно документальной, а вроде бы внешне полностью правдивая — грамотным, но вымыслом.

— Фотографии со службы есть?

— Какое там. Корабль в те годы был абсолютно секретный, у нас ни одного фотоаппарата не было. Нельзя, особисты даже по рунудкам лазили, проверяли.

— На гражданке полученные морские профессии востребованы?

— Очень. Морская служба — это ведь как хороший техникум. Моряк на гражданке легко себя находит механиком, электриком, радиоинженером, связистом, и еще в тысячах профессий. Я, например, со своим опытом работы с кислородом в больнице одно время трудился. И, что интересно, специалисты, которые службу проходили во флоте — очень изобретательны. Потому что если что-то сломалось, нет возможности пойти куда-то и взять запчасть — ты в море. И тогда включается такая соображалка, что просто диву даешься. Из подручных материалов делается все что угодно, причем абсолютно работоспособное.

– Флотское братство – оно всеобщее, или вы как-то разделены флотами, в которых служили?

– Понимаем мы друг друга с полуслова. Конечно, подшучиваем друг над другом, как без этого. Черноморский флот – он парадный, образцовый, и самый прославленный в истории. Балтийский – маленький совсем, там и кораблей немного, и они небольшие, море-то мелкое, но все знают, какой он героический, как защищал Ленинград. Самые серьезные – Тихоокеанский и Северный, причем Северный, по сути, основной, здесь сосредоточены  ударные силы, АПЛ. Над тихоокеанцами подшучиваем: «Пока до вас довезут, уже и служба заканчивается».

Я горжусь, что служил во флоте. Это незабываемо, несмотря на все трудности. Это были счастливые годы. Горжусь тем, что малый ракетный корабль Балтийского флота назван именем нашего города. Да, он куда меньше моего «Киева», но все равно грозен, он несет «Калибры». Видимо, скоро отпадет необходимость в больших кораблях, при наличии такого-то оружия. Топлива меньше, экипажи меньше, а эффективность сопоставимая.

Моряки – люди очень добродушные, отзывчивые. Слово «братишки», которым мы друг друга называем, говорит о многом. Поэтому с праздником мы поздравляем друг друга действительно как братья. А ребятам, готовящимся к службе, могу сказать одно: бояться ее не надо, в том числе и флотской. Надо понимать, что, да, это трудно, но, к трудностям надо быть готовым, верить в свои силы. И это настоящее мужское испытание будет пройдено с честью, оставив в ваших душах свет, подарив вам настоящих друзей. 

Олег Передерий после службы во флоте закончил техникум, работал в коммунальном хозяйстве. Сейчас на пенсии. Участвует в работе одинцовского «Боевого братства», Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов. Его приглашают в школы – детям интересно встретиться с настоящим моряком, тем более что Олегу Валентиновичу есть о чем рассказать.

Расскажите о нас в социальных сетях:

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *